Константин
Эдуардович Циолковский (1857-1935)
о предстоящих
полетах на управляемом аэростате:
«Вот аэронавт (дирижабль. – В.Л.) останавливается близ
города… Выходят пассажиры, садятся на трамвай, катят домой. Из города едут им
навстречу отправляющиеся в воздушное путешествие. Покупают билеты по десять
копеек за сто километров. Спешат занять места поближе к окнам, чтобы
насладиться картиной с высоты птичьего полета… Садятся, раскладывают багаж,
знакомятся, восхваляют изобретение. Но вот пробил последний звонок, все
замолчали и устремили взоры в прозрачные окна; заколебался аэронавт, незаметно
поднимается…
Задрожала
машина, задрожали слегка окна и каюта.
Вдали
тянутся голубые ленты рек; сверкают, как волшебные, отдаленные города и селения.
Закрытые голубоватой дымкой, они полны таинственной прелести…
В каюте
дирижабля всегда отличная погода: желаемая температура, совершенно чистый, без
пыли воздух, свет, комфорт, простор; ни влажно, ни сухо, все удобства
относительно гигиены, питания, отдыха и развлечения. Если вы летите в страшную
жару… жары для вас не существует: поднятие на один, на два километра понижает
температуру вполне достаточно… Холода полярных стран нет… каюту всегда можно
нагреть и перегреть благодаря могучим двигателям, выбрасывающим обыкновенно
массу тепла прямо в атмосферу.
Один
пассажир рассказывает, как он страдал от морской качки и клял пароход и волны… Другой пассажир повествует про морскую бурю,
как все валилось, билось и ломалось…
В это время
аэронавт дрогнул, гондола стала колебаться и дрожать; собеседники взгомошились;
послышались иронические возгласы: «Вот тебе и хваленый аэронавт!»
Между тем
управитель воздушного корабля распорядился вывести его из опасной зоны. Его
опустили в 5 минут, и аэронавт по-прежнему поплыл плавно, как будто стоял на
месте…
Иногда
спокойный слой с равномерным течением находится выше, и тогда аэронавт
поднимают.
– Вот
преимущества дирижабля! – восклицали с разных сторон путешественники, – была
буря и нет ее, исчезла. А куда уйти от волнения пароходу? Ни кверху, ни книзу
он устремиться не может…
Виднеется
вдали цель путешествия: родной город… еще несколько минут – и аэронавт
опускается у самого города… Легкий пружинистый толчок, и он крепко привязан к
земле. Смотрят на часы…
(Цит. по: Гениальный провидец. Константин Эдуардович
Циолковский // Лишевский В.П. Ученые – популяризаторы науки. – М.: Знание,
1987. – С. 64-65.)
Для справки: «Труды по аэростатам
(дирижаблям) выполнены [Циолковским] в основном в 1885-1892 гг. Чем дирижабль
Циолковского принципиально отличался от предшествующих конструкций? … тем, что был цельнометаллическим, чем
обеспечивалась значительная прочность аппарата. …благодаря гофрированной оболочке аэростат мог
менять свой объем и, следовательно, поддерживать постоянную подъемную силу на
разных высотах при различной температуре окружающего воздуха. Изменение объема
аэростата обеспечивала особая стягивающая система. …предусматривался подогрев
наполнителя оболочки теплом отработанных газов двигателя, что также позволяло
влиять на величину подъемной силы в нужном направлении. …
Несмотря
на поддержку А.Г.Столетова и Д.И.Менделеева, сотрудники воздухоплавательного
отдела Русского технического общества, от которых зависела судьба изобретения,
отвергли проект Циолковского, считая, что аэростат всегда будет лишь игрушкой
воздушных течений. … …первый русский дирижабль «Учебный» появился только в
(Там же. С.62-65.)
Далекое
близкое[1]:
«Мы,
отправившись в путь, будем испытывать весьма странные, совсем чудесные, неожиданные ощущения…
Подан знак;
началось взрывание, сопровождаемое оглушительным шумом. Ракета дрогнула и
тронулась в путь. Мы чувствует, что страшно отяжелели. Четыре пуда моего веса
превратились в 40 пудов [1 пуд – 16 кг]… Тяжесть в ракете, по-видимому,
увеличилась в 10 раз. Об этом нам бы возвестили: пружинные весы или динамометр
(фунт золота, подвешенный на их крюк, превратился в
Испытываемая нами адская тяжесть будет продолжаться 113 секунд, или
около 2 минут, пока не окончится взрывание и его шум. Затем, когда наступит
мертвая тишина, тяжесть так же моментально исчезает, как и появилась… Тяжесть
не только ослабла, она испарилась без следов; мы не испытываем даже земного
тяготения, к которому привыкли как к воздуху…
Сила
земного тяготения действует одинаково на ракету и на находящиеся в ней тела.
Поэтому нет разницы в движении ракеты и помещенных в ней тел. Их уносит один и
тот же поток, одна и та же сила, и для ракеты как бы нет тяжести.
В этом мы убеждаемся по признакам. Все не прикрепленные
к ракете предметы сошли со своих мест и висят в воздухе, ни к чему не
прикасаясь; а если они и касаются, то не производят давления друг на друга или
на опору. Сами мы также не касаемся пола и принимаем любое положение и
направление: стоим и на полу, и на потолке, и на стене; стоим перпендикулярно и
наклонно; плаваем в середине ракеты, как рыбы, но без усилий, и ни к чему не
касаясь; ни один предмет не давит на
другой, если их не прижимать друг к другу.
Вода не
льется из графина, маятник не качается и висит боком. Громадная масса,
привешенная на крючок пружинных весов, не производит натяжения пружины, и они
всегда показывают нуль. Рычажные весы тоже оказываются бесполезны: коромысло
принимает всякое положение, безразлично и независимо от равенства или
неравенства грузов на чашках… Нельзя обычными, земными способами определить
массу.
Масло,
вытряхнутое из бутылки с некоторым трудом (так как мешало давление или
упругость воздуха, которым мы дышим в ракете), принимает форму колеблющегося
шара; через несколько минут колебание прекращается, и мы имеем превосходной
точности жидкий шар; разбиваем его на части – получаем группу из меньших шаров
разной величины…
Выпущенный
осторожно из рук предмет не падает, а толкнутый – двигается прямолинейно и равномерно,
пока не ударится о стенку или не наткнутся на какую-нибудь вещь, чтобы снова
прийти в движение, хотя с меньшей скоростью… Он в то же время вращается, как
детский волчок… Трудно толкнуть тело, не сообщив ему вращения.
Нам хорошо,
легко, как на нежнейшей перине, но кровь немного приливает в голову; для
полнокровных вредно.
Все так
тихо, хорошо, покойно. Открываем наружные ставни всех окон и смотрим через
толстые стекла…
По мере
удаления от поверхности Земли и поднятия в высоту… земной шар, в этом ли виде
или в виде серпа или чаши, как будто уменьшается, между тем как мы обозреваем
(абсолютно) все большую и большую часть его поверхности…
Верха и
низа в ракете собственно нет, потому что нет относительной тяжести, и
оставленное без опоры тело ни к какой стенке не стремится, но субъективные
ощущения верха и низа все-таки остаются. Мы чувствуем верх и низ, только места
их сменяются с переменою направления нашего тела в пространстве. В стороне, где
наша голова, мы видим верх, где ноги – низ. Так, если мы обращаемся головой к
нашей планете, она нам представляется в высоте; обращаясь к ней ногами, мы
погружаем ее в бездну, потому что она кажется нам внизу. Картина грандиозная и
на первый раз страшная; потом привыкнешь и на самом деле теряешь понятие о
верхе и низе».
(К.Э.Циолковский. Цит. по: Там же. С.67-69.)
Для справки: «Реактивное движение и ракеты были известны... Они
применялись для фейерверков, в военном деле, для переброски троса с одного
корабля на другой, в китобойном промысле и т.п. Циолковский первым научно обосновал
возможность межпланетных сообщений с помощью ракет, реактивного движения.
Первые
мысли об использовании принципа реактивной
отдачи для космических полетов появились у Циолковского еще в
В
дальнейшем Циолковский успешно работал над многими проблемами, связанными с
межпланетными сообщениями. Он предложил создавать составные ракеты или ракетные
поезда для достижения ими космических скоростей. Составная ракета представляла
собой конструкцию из нескольких ракет, поставленных одна за другой. Сначала
работает последняя ракета. Разогнав «поезд» до определенной скорости и
выработав горючее, она отделяется, и в действие включается вторая ступень,
затем – третья и т.д., а цели достигает одна головная ракета. Именно по такой
схеме осуществляются космические полеты в настоящее время. …
Циолковский
первым решил задачу о движении космического корабля в поле тяготения Земли и
вычислил необходимые запасы горючего для преодоления силы притяжения. Он
рассмотрел также влияние атмосферы на полет ракеты, возможность управлении
ею с помощью рулей, установленных на пути газов, выходящих
из сопла, способ охлаждения стенок камеры сгорания компонентами топлива,
различные топливные пары (например, спирт и жидкий кислород), создание
искусственного спутника Земли и ряд других вопросов, в частности, предсказал, что
будет ощущать космонавт в состоянии невесомости. …
После
своего исторического триумфального космического полета Ю.А.Гагарин заявил на
первой пресс-конференции журналистам: «Я просто поражаюсь, как правильно мог
предвидеть наш замечательный ученый все то, с чем только что мне довелось встретиться,
что пришлось испытать на себе! Многие, очень многие его предположения оказались
совершенно правильными. Вчерашний полет наглядно убедил меня в этом».»
(Гениальный провидец. Константин Эдуардович
Циолковский // Лишевский В.П. Ученые – популяризаторы науки. – М.: Знание,
1987. – С. 66-69.)
На главную
