На главную

       Герасимова И.А. Природа живого и чувственный опыт  // Вопросы философии. 1997. № 8.

 

 

ПРИРОДА ЖИВОГО И ЧУВСТВЕННЫЙ ОПЫТ

 

И.А.Герасимова

 

                                                                                                                         Тонкость природы во много раз превосходит

                                                                                                  тонкость чувств и разума, так что все эти

                                                                                                  прекрасные созерцания, размышления,

                                                                                                  толкования - бессмысленная вещь; только

                                                                                                  нет того, кто бы это видел

                                                                                                                                                      Фрэнсис Бэкон

 

Разум отражающий и разум проникающий

        

         Что можно увидеть в прозрачной глади лесного озера? Плывущие облака, пролетающих стрекоз, очертания деревьев и кустарников. Обыкновенно, любят разглядывать и свою наружность. И все понимают, что любуются чем-то прелестным, но зыбким и мнимым, всего лишь отражением. Можно обратить свой взор на синеву далекого неба, вдохнуть ароматы трав и цветов, прислушаться к говору птиц и ощутить себя причастным жизни леса. Но с точки зрения современной эпистемологии и когнитологии и эти переживания следует считать отражениями, хотя и не пассивными, как полагали философы-эмпиристы, а активными и продуктивными. Согласно данным нейронаук, мозг склонен создавать творческие модели восприятия, которые могут иметь и предсказательную силу. Человек способен создавать более или менее адекватные образы окружающего мира явлений, но в его ли силах постичь ее тайны, узреть за явлениями сущность?

         Эволюционируя как биологический вид, человек со временем "притупил" свои естественные чувства и инстинкты. В мире живых существ мы находим несравненно более острое обоняние, осязание, зрение, слух, которые позволяют свободно ориентироваться в среде обитания. Если рассматривать природу в целом, то можно сказать, что в процессе развития на уровне живых существ природа приобрела способность к самочувствованию, а на уровне человека способность к самопознанию. Через человека природа познает самое себя. Наделенный самосознанием и большей степенью свободы человек изнутри своего существа способен направлять свою волю к познанию и преобразованию окружающей действительности.

         В процессе развития тенденция на снижение чувствительности возмещалась тенденцией на разрастание и расширение мощи интеллектуальных способностей человека. Но каковы достоинства и последствия деятельности разума в форме интеллекта? Несомненно, рациональность следует рассматривать как ценность культуры. С помощью техники человек смог компенсировать слабость своей чувствительности. Он добился возможности за явлениями просматривать сущность, приобрел способность управлять природными процессами и даже создавать "новую" природу. Но господство интеллектуальных воль принесло в мир и бедствия в виде экологических катастроф, социальных катаклизмов и угрозы личной деградации. Встал вопрос о существовании самой планеты как плацдарма для развития человечества и всего живого.

         Почему человек оказался заложником могущества своего собственного разума? В свое время Кант в критической философии указал на пределы человеческого познания, постулировав границы человеческой субъективности в особых формах чувственности и разумности. Рациональная деятельность человека сводится к построению понятий, схем, конструкций, теорий, другими словами, носит отвлеченный характер. Любое моделирование, будь то активность в процессе восприятия или в процессе создания умственных построений, в конечном счете является лишь отражением. Пытаясь овладеть тайнами природы и своего собственного существа, современный человек вглядывается уже не в воду, а в зеркало, изготовленное с помощью высоких технологий.

         История человеческой культуры знает немало примеров особого отношения к самим себе, природе, космосу, а именно живой связи всего со всем, проникновения, а не отражения, единения на определенном уровне иерархии существующего. Подобное отношение когда-то, по-видимому, преобладало в древних культурах, но никогда не исчезало с исторической сцены ни на Востоке, ни на Западе, изменяло формы и находило определенные ниши в тех или иных сферах бытия. В настоящий момент эти тенденции все настойчивее пробивают себе путь и, вероятно, таят в себе мощный генетический импульс, способный внести существенные перемены в наше миропонимание и, может быть, и структуру сознания.

         За гносеологическим отношением проникновения кроется иная онтология, иные мерности бытия человека, связанные с внутренне-духовным миром. Если мы хотим рассматривать жизнь человека во всей полноте ее проявлений: телесных и духовных, биологических и социальных, как существа чувствующего и мыслящего, то не должны выбрасывать из поля зрения философские теории, которые своим появлением обусловлены особым опытом проникновенного понимания, достигаемого активацией тонко-чувствительных аспектов сознания. Специфический опыт созерцания порождал особые представления и понятия о живом в древнем мире. Следы древнего животворящего понимания, по-видимому, сохранились в мире сегодняшнего искусства. В данной работе предпринимается попытка раскрыть феномен разума проникающего, опираясь на сравнительный анализ архаических созерцательных практик и художественной практики и эстетического опыта нашего времени1 .

 

"Живая реальность"

 

         Еще в середине нынешнего века ученым-естественникам не давал покоя один принципиальный вопрос. «Мысль не есть форма энергии. Как же может она изменять материальные процессы?»2. К концу века, с развитием биофизики, нейронаук, открытиями в области техники, была приоткрыта завеса над пониманием мысли как формы энергии. Подробнее этот вопрос с научной точки зрения мы обсудим в следующих разделах, а здесь рассмотрим, как он разрешался в теории и практике иных сфер культуры - в философии, религиозном опыте, искусстве, медицинской практике и обыденной жизни.

         Если рассматривать мысль на уровне энергии, то такой подход несколько проясняет идею о том, что мышление может быть не только отражающим, но и проникающим. Представления о проникновенном умозрении можно обнаружить и в верованиях современных дикарей, и в легендах и мифах многих народов, и в развитых системах философии и психологии древних цивилизаций.

         Характеризуя мироощущение древнего египтянина и жителя Месопотамии, исследователи описывают действительность, которую мы бы назвали Живой Реальностью. Она была полна живого одушевленного существования всего: животных, растений, камней, звезд и даже абстрактных понятий. В религии египтян имелось множество чистых абстракций, понимаемых как живые силы. «Например: Ху, Сиа, Сехем и Хех - "воля", "разум", "энергия" и "вечность", человекоподобные божки, олицетворения сил, которые поддерживали в мире гармонию и порядок»3. В каждом абстрактном и конкретном явлении как бы присутствовала личность и проявляла свою волю. Например, житель Месопотамии мог прибегнуть к помощи дружеского существа - Соли, чтобы избавиться от злых чар с помощью заклинаний4.

         Живая Реальность представляла собой иерархичное органическое целое. Человек, природа, общество и космос воспринимались как единый организм. И чем глубже в века и тысячелетия устремляется взгляд историка, тем более тесное обнаруживается единение всего существующего. Обсуждается гипотеза о возможной единосущности низшего и высшего во вселенной египтянина. Данное представление, как считается, просуществовало приблизительно до 1300 г. до н.э.5. Впоследствии между людьми и богами пролегла и углублялась пропасть. Мир Горний отделялся от мира Земного. Идея единосущности приводила к представлениям о том, что каждая часть Единого Существа могла пониматься как отдельная личность, выполняющая определенные функции и обладающая определенной степенью свободы, и в то же время, отдельность составляла целое. Например, три бога Амун, Рэ и Птах составляли одного. «Амун - имя этого единственного существа, Рэ - его голова, Птах - его тело»6 . Часть воспроизводила черты целого и могла свободно его замещать. «Имя, пряди волос, тень могли замещать их обладателя»7 . Не было разницы между символом и обозначаемым предметом.

         Для нас принципиально важно отметить, что Живая Реальность обладала свойством проницаемой иерархичности. Низшие ступени иерархии были пронизаны силами высших ступеней иерархии. Например, и люди, и боги мыслились в виде системной иерархии составляющих сил (живых личностей). Считалось, что у египтянина имеется пять "душ-сущностей": Ах - сияние, Шуит - тень, Ка - двойник, ведущий самостоятельную вне тела жизнь, Ба - жизненная сила, пребывающая в теле, Рек - имя, данное при рождении родителями, и, кроме того, тело Сах8.

         Человек мог соучаствовать в жизни другой личности, оказывая влияние на его душевные сущности. Высшие силы - божества - могли влиять на подчиненных, непосредственно присутствуя в них. Считалось, например, что бог Гора фактически присутствовал в теле царя во время той или иной деятельности. С помощью заклинаний житель Месопотамии мог подняться вверх по иерархической лестнице и попытаться овладеть свойствами священной неуязвимости Земли и Неба9.

         Описание архаического мышления было бы неполным, если бы мы не рассмотрели вопрос о символизме религиозных текстов, настенных росписей и рельефов. Функции изображения в рисунках египтян некоторые исследователи сравнивают с функциями иероглифов в идеографической письменности, где изображение само по себе имеет значение, а их объединение и различные композиции дают новые сочетания символических смыслов10. Даже в бытовых сценах египтяне не стремились к передаче внешней видимой картины мира. Изображения были условно-образными и по технике письма весьма схожими, по мнению академика Б.В.Раушенбаха, с приемами современного технического черчения11.

         Наряду с символизмом словесно-образным в письменных источниках, наглядно-образным символизмом в изображениях, хотя и отдаленно, но все же напоминавших реалии внешней действительности, процветал и абстрактный символизм. Отдельно взятый звук, цвет, жест, поза, отвлеченная линия, геометрическая фигура, число могли иметь значение и, как правило, не одно, а множество смыслов, соединяющих Микро- и Макрокосм12.

         Символическое представление знания, выражаясь современным языком, было характерно для всех развитых космогонических систем. Например, в Китае пяти музыкальным тонам (гун, шан, цзюе, чжи, юй) соответствовали пять цветов (желтый, белый, зеленый, красный, черный), пять планет (Сатурн, Венера, Юпитер, Марс, Меркурий), пять элементов природы (Земля, Металл, Дерево, Огонь, Вода), пять явлений природы (ветер, холод, жара, свет, дождь), пять времен года (середина лета, осень, весна, лето, зима), пять органов чувств (сердце, печень, селезенка, легкие, почки), пять частей света (Центр, Запад, Восток, Юг, Север), пять способов эстетического воздействия (искренность, справедливость, человечность, воспитанность, предусмотрительность), трем первым элементам - социальные группы (властелин, слуги, народ)13.

         Символ мог рассматриваться как знак, нечто обозначающий, причем, говоря о смыслах, исследователи обычно обращают внимание на иерархию смыслов, поверхностных и глубинных. Нечто доступно нашему пониманию и осознанию, но в более глубокие слои можно проникнуть лишь благодаря особому когнитивному акту постижения-понимания в духовно-тончайших эмоциональных и ментальных состояниях. С другой стороны, в мироощущении, когда во всем усматривалось действие живых сил, отношения обозначения не выделялось. Другими словами, не проводилось различие между символом и тем, что он обозначает. Например, в музыкально-математическо-астрономической космологии пифагорейцев число выполняло роли знака-количества, знака-символа и рассматривалось как живущая качественная Реальность. Монада, как знак-символ, имела 32 значений (Инструмент Истины, Не-Многое, Тьма, Колесница, Мужское-Женское, Неизменная Истина и Неуязвимая Судьба, Истинное счастье, Жизнь, Бог, Память, Сущность, Парадигма, Первое и т.д.). Вместе с тем, число понималось не как то, что мы используем, а как то, что открываем, как Реальность, которая может быть постигнута опытным путем. Каждое число из десятки основных чисел мыслилось как «качественная архетипическая сущность, наделенная отличной живой Индивидуальностью»14.

         Противоречие между символом, как нечто обозначающим и как не обозначающим, символом-сущностью, на наш взгляд, следует расценивать как кажущееся. По-видимому, полезно было бы обратить внимание на различные формы опыта, которые определяют то или иное отношение и понимание Реальности. Кроме того, важно подчеркнуть, что абстрактный символ не является изобретением рационального (в нашем понимании) ума; он не форма отражения того, что нам дано во внешнем опыте. И далее, вопрос о произвольности и непроизвольности, индивидуальности и универсальности абстрактного символа после многочисленных дискуссий все же остается открытым15.

         В связи с вышесказанным, думается, будет небезынтересна точка зрения Фредерика Порталя, посвятившего немало работ символике цвета16. Он проанализировал религиозные представления и практику Ближнего и Дальнего Востока, Европейского средневековья, современного ему христианства (католицизм), мифы и легенды многих народов, в том числе и западных славян. Исходной предпосылкой его исследования является мысль о том, что существовали когда-то особо тонкие отношения между Земным и Горним миром. Затем религиозное сознание постепенно грубело, оплотнялось и вырождалось. В истории религии автор прослеживает последовательные стадии и соответствующие им три различных символических языка. «Язык божественный обращается ко всем людям и открывает им существование Бога; символика - язык всех народов ... священства нет, каждый отец - царь и жрец. Священный язык рождается в святилищах, он заведует символикой зодчества, ваяния и живописи, равно как и культовыми обрядами и жреческими одеяниями ... мирской язык ... вещественное выражение символов, бывает пищею, брошенной нациям, обратившимся к идолослужению» ... «В частности, голубой цвет ... означает первоначально, на языке божественном, вечную Божественную истину; затем на языке священном, он делается символом человеческого бессмертия и отсюда цветом смерти, цветом печали и траура. Наконец, на языке мирском он означает верность»17.

         В приведенном отрывке явно проводится идея о том, что некогда существовал универсальный символический язык, разделяемый всеми людьми, и каждый мог без посредников (священства) "общаться" с высшими силами. Данное предположение подводит к мысли о том, что должны были существовать и особые когнитивные способы созерцания, открывающие сущность непосредственным, неотраженным и неотвлеченным образом.

         Анализ различных типов символического мышления приводит к выводу о господстве в Древнем мире (Египет, Месопотамия, Индия, Китай) установки "во внутрь" в религиозной и художественной практике. В религиозных гимнах, письменах, живописи, музыке, ритуальных танцах в эмоциональных формах воспроизводились сущности Внутреннего Духовного мира. Постепенно шел процесс переключения на установку "во вне". Еще в Античности Духовный мир остро ощущался, о чем свидетельствуют мифы и практики мистерий, но наступало время освоения Внешней действительности, и мир Духовный стали отражать в реалиях Внешнего мира. Условные образы и абстрактными символы сменялись образами Видимой Реальности (изображения и ваяния богов в телесности людей). Постижение "на уровне единосущности" перестает быть доступным "оплотнившемуся" сознанию большинства людей.

         Представления о Живой Реальности, обладающей свойствами всепроницаемости, системной иерархичности Микро- и Макрокосмоса и возможность умопостижения всего сущего на высших уровнях иерархии все еще сохранились среди философствующих мужей, родоначальников словесно-понятийной системы мышления, но данная тенденция уже не была преобладающей. В связи с этим в высшей степени интересны рассуждения о Демокрите. Вся Вселенная мыслится им как проявление в ней действий животворящих сил. Он утверждал, «что все предметы обладают кое-какой душой, даже мертвые тела ... элементы имеют души и те являются причиной возникновения камней»18 .

         Согласно Демокриту, природа иерархична и даже более реальна на высших уровнях иерархии. «Первоначалами вселенной являются атомы и пустота, а относительно всего прочего только считается, что оно существует»19 ... «пустота - это несуществующее, однако ничуть не менее реальное, чем существующее»20 . Атом - неделим, но не в том ли смысле, в каком неделимы монада и живая целостная личность? «Подобно тому как последователи Демокрита составляли вещи из мельчайших и неделимых тел, так и они (пифагорейцы) - из неимеющей частей монады»21 ... «может существовать атом, величиной равной всему нашему миру»22.

         Только ли неделимость составляла существенное свойство атомов? Не разделял ли Демокрит общераспространенную в древнейшей мифологии точку зрения на порождение всего мироздания, бытия из небытия светом из тьмы? «Бытие существует не в большей мере, чем небытие, и то, и другое в равной мере является причиной происходящего»23. Но небытие - это "бесконечное", "пространство", "пустота", "нуль" (ouÿden), а бытие - "сущность", "уль" (den), "существующее", атом (h÷ aôtomoz, to aôtomon, aôtoma)24 . (Ср. Бог Атум в египетской мифологии, Атман в индийской мифологии - светоносные сущности-отрицания тьмы. Обратим внимание и на приставку "а-", меняющую значение слова на противоположное).

         По-видимому, Демокрит разделял и общее мнение древних о системной иерархичности самого человека, выделяя в нем слабую проявленность активно-духовного начала на внешне-грубо-телесном уровне существования и качественно иное действие духовного на внутренне-тонко-телесном уровне. Согласно ему, от всех предметов исходят истечения (deicelon) подобные по внешнему виду самим предметам. «Благодаря этим истечениям, образам, проникающим в тело, мы не только видим, но и мыслим»25. Не является ли мысль в свете этих представлений некоего рода духовно-материальным образованием, единосущным всему существующему на определенном уровне Мироздания?

Но для большинства людей "истинная природа" (атомы и пустота) скрыта, и Демокрит наделяет непосредственным знанием сущего лишь немногих: «более (пяти) чувств имеется у бессловесных животных, у мудрецов и богов»26.

         Мы часто судим об исторически значительно отдаленных от нас временах, согласуясь с некоторыми приоритетами в нашей собственной ментальности, а именно, ориентируясь на аналитическое научное мышление.  Но может ли критически и аналитически мыслящий человек понять такое мировоззрение, где всему придано одушевленное и живое существование, когда в его собственном мире царят непроницаемость между ним и неживыми, с его точки зрения, предметами, и даже между ним и другими живыми существами?

         Некоторые исследователи отмечают, что отношение древнего человека к миру наиболее подходящим образом можно было бы охарактеризовать по типу отношения Я-и-Ты, но не Я-и-Оно, как это имеет место для современного человека. Следует заметить, что для рационализированного ума отношение одного человека к другому также может выстраиваться по типу Я-и-Оно. Мы не можем сказать, что думает другой человек, пока он не выскажет вслух свою мысль. Мы не можем оценить, знает ли он что-либо, пока он сам явно не заявит о своем знании, его сообщение подтвердится нами (наблюдателем) и окажется истинным и общепринятым. В целом, наше знание о другом носит подразумеваемый характер: мы моделируем поведение другого, приписываем ему полагания, исходя из им высказанного, его поступков и фона знаний социума, а также нашего собственного опыта взаимоотношений с людьми. Другими словами, мы не можем проникнуть в "душу другого", а судим о нем лишь отраженно28. Но между Я и Ты возможен эмоциональный контакт, сочувствие, некое непосредственное понимание друг друга. В этом аспекте мы действительно отчасти близки древним людям. Но в современном мире мы скорее критически относимся друг к другу, нежели понимающе-проникновенно-задушевно.

         Полезно было бы различать рационализированную мысль и мысль чувствующую, и истоки живого мироощущения искать не в научном стиле мышления,  и не в отношениях между людьми, а скорее в глубинах художественного постижения мира, тем  более, что искусство XX века представляет для этого неисчерпаемый кладезь фактов и феноменов.

 

"Осязание мыслью"

 

         С Античности тенденция на постижение внешней действительности все сильнее дает себя знать. Еще чутко ощущаемый Мир духовный находит свое выражение в реалиях внешнего опыта. Рационально осмысливаются и закрепляются в математических формулах идеи пропорции и гармонии. В Готическом средневековье Мир духовный и Мир вещный связываются опосредованно через акт веры, понимание истин откровения, В новой «познавательной ситуации слово начинает выступать в роли конституирующего принципа бытия любого предмета»29. Эмоциональное обуславливается концептуальным. В художественном мышлении господствуют методы единого модуля, точные расчеты пропорций. Условно, художественный стиль эпохи определяют как умозрительно-спиритуальный30. В Новое время доминирует установка на имитацию в художественных формах внешней действительности - того, что видит глаз и слышит ухо (ренессансная  система перспектив, классическая гармония как воспроизведение объемной физической акустики).

         Художественный стиль XX века «имеет небывало широкий масштаб, образуя новый "суперстиль", допускающий множественные конкретные стилевые сочетания»31. Полистиль современной эпохи допускает спектральную сопряженность различных установок сознания: от интенции на внешний опыт (реализм, натурализм) до интенции на внутренний опыт (абстракционизм). За разнообразием художественного самовыражения просматриваются различные когнитивные основы стилевых направлений, в том числе и частицы того опыта, который, вероятно, был присущ и древнему человеку. В XX веке реликтовое мышление вновь оживает и даже может процветать.

         Исследователи неоднократно обращали внимание на особый  способ познания в художественном творчестве - познание через опыт личного переживания. Байрон признавался: «Я не могу ни о чем писать, не убедившись в этом предварительно личным опытом, не имея действительного основания»32. Для того, чтобы передать все, что есть во внутреннем мире человека, и великого, и самого малого, и ничтожного, писатель вживается в своих героев, испытывая на себе все переливы душевных волнений. Гете писал: «Если завершение моих произведений будет по-прежнему протекать под теми же созвездиями, мне придется в течение этого года влюбиться в принцессу, чтобы написать "Тассо", и продать душу дьяволу, чтобы закончить "Фауста", хотя я ни к тому, ни к другому не чувствую большой охоты. Потому что до сих пор было именно так»33 .     

         Подобный акт вживания в психологии именуют эмпатией. Чуткая душа писателя может эмоционально откликаться на любое событие в мире и любое состояние природы: разлом ветки, падение камня, взгляд собаки, летний зной и т.д. Считается, что эмпатия сопровождает любой творческий процесс34. Ученый, например, может вживаться в свои идеи: математик - в алгебраические или топологические построения, социолог - в экспертные системы. Биолог, изучая механизм "спинной мозг - конечности" у саламандр, ампутирует и меняет местами зачатки левых и правых конечностей у эмбриона35, при этом, вживается не в ощущения саламандры, а в свои собственные гипотезы, и остается весьма доволен, если они подтверждаются. Писатель же может обостренно реагировать не только на идеи, но и на неслышимый физическим ухом крик саламандры, сочувствуя и сопереживая другому существу.

         Мысль чувствующая в разворачивании своего логического содержания непосредственно сопровождается душевно-телесными движениями, как бы "прощупывающими изнутри" любые малейшие изменения в предмете. Подобную эмоциональную динамику можно было бы назвать "осязанием мыслью". Аналогично, можно говорить об "осязании взглядом" художественно-одаренными натурами, "осязанием слухом" людьми, наделенными музыкальными дарованиями36. "Осязание обонянием", по-видимому, было присуще Фрэнсису Бэкону, по запаху знавшему живую или умирающую природу: «Дыхание цветов гораздо более приятно, когда цветок находится на растении (ибо тогда его дыхание распространяется в воздухе подобно волнам музыки), а не когда его сорвали и держат в руке ...»37 .

         Психическое "осязание" не обязательно направлено на конкретные предметы и события окружающего мира. Любая отвлеченная линия, форма, отдельный цвет, звук, запах, а также композиции из отвлеченных форм, не имитирующие внешние реалии, могут вызвать эмоциональное напряжение. Создание настроения через образование пространства с использованием отвлеченных форм, достижение гармонии внешнего и внутреннего (психического) пространства, - ведущие идеи конструктивизма в архитектуре38 .

         В художественной среде можно найти многочисленные примеры полимодальных психических "осязаний" - синестезий. В "цветном слухе" музыкантов звуковые образы окрашиваются цветом, у поэтов звучащие буквы сопровождаются цветовыми образами, встречаются ассоциации звуко-запахов, звуко-цвето-геометрических форм, числовые кодирования массивов информации. В кинетизме, феномене, по-видимому, родственному синестезии выстраиваются ассоциативные цепочки на основе телесных движений - жестов, мимики, поз39.

         Представляется, что психическое "осязание" можно рассматривать как род эмоционального знания. Оно проявляется на довербальной уровне и носит непосредственный характер. Субъект и объект на психическом уровне, как данные сознания, оказываются единосущными друг другу. Абстрактные символы - цвет, звук, жест, геометрические формы в психическом "осязании" не являются отражениями форм внешней действительности. "Черное солнце" не отражает видимую физическим зрением картину, а выражает определенное настроение художника, его сердечный отклик на событие в природе.

         Внутренне, по своему источнику, чувства могут выражаться непроизвольно. Наблюдаются необычные формы творчества в виде так называемого "автоматического письма": рука непроизвольно выводит четкие геометрические фигуры, плавные линии, накладывает краски на холст, "звук проходит через человека" и выражается в непроизвольном пении, танце или непроизвольной игре на инструменте40. Подключение интеллектуальной составляющей сознания к непроизвольной динамике внутренних символов позволяет рационализировать процесс. Иногда имеется возможность обнаружить соответствия между психическими состояниями, выраженными в символе, и предметом созерцающей мысли. Складываются символические системы, в которых внутренний символ имеет определенное значение, и затем формируются верования и представления.

         Языки отвлеченных символов индивидуальны и принадлежат к сфере личностного знания. Они могут что-то обозначать, а для отдельных талантливых людей эти значения следует рассматривать как индивидуальные выражения универсального. Возможно понимание между отдельными людьми, выражающими себя в той или иной символической манере. По-видимому, подобное понимание достигается на глубинном уровне сознания и свидетельствует в пользу тезиса о единосущности искусств: различные виды искусств единосущны по своей внутренней природе, являясь внешней манифестацией глубинной сущности41 .

         Анализ стилевых направлений "суперстиля" XX века, выплескивающих наружу в произведения искусства интенции глубинных слоев сознания, позволяет по-новому осмыслить те когнитивные способы, которые приводили к созданию символических систем философии и искусства. Древнейшие представления о Живой Реальности, по-видимому, обуславливались тем способом мышления-осязания в форме символического созерцания сущностей духовных по своим истокам, который можно наблюдать у современных художников.

         Утверждение о "всестороннем одухотворении природы как старом средстве поэтического вживания" - плод отвлеченной рациональной мысли. За этим положением, как и за рассуждениями об анимизме (одухотворении сил и явлений природы), стоят следующие исходные предпосылки. Имеется только одна реальность - это внешняя по отношению к нам действительность, которую мы можем осваивать отраженно с помощью чувств (физических) и разума (интеллектуальной способности). За критерии подразделения на живое-неживое отвечает наука, ибо человеческое живое живого не чувствует. Например, для европейского человека рыба представляется безмолвным существом. Однако, как показывают приборы, измеряющие электромагнитное излучение, она кричит, вздернутая на крючок удачливым рыболовом. Напротив, используя силу мышления-осязания, зов рыбы можно "услышать", но только не ухом, а "всем своим существом", психически. Возможность психического чувствознания, знания мира через знание самого себя, свидетельствует в пользу идеи многомерной реальности и системно-иерархичного строения нашего сознания. Способности к разным формам созерцания определяют и видение, а затем и представления разных мерностей реальности. Не делаем ли мы ошибки, перенося свою рационализированную и отвлеченную ментальность на иные культуры?

 

Биологические аспекты эстетического опыта

 

         Русский художник, основатель эстетики "супрематизма", Казимир Малевич, проводя различие между деятельностями изобретательного инженера, художника-творца "новой природы" и художника-"копииста", отмечал, что основой различия между ними является "тот факт, что представления об окружающих нас вещах, основанные на информации от органов чувств, могут формироваться при участии разных мозговых центров и поэтому часто оказываются несходными между собой"42. Эта мысль разделяется многими нейробиологами, исследующими корреляции между различными видами эстетической деятельности и активацией тех или иных мозговых центров. Имеется крайняя точка зрения, согласно которой, психическое можно редуцировать и объяснить материальными причинами, в частности, нейронной организацией человеческого мозга43. Иной точки зрения придерживаются представители новой зарождающейся области - нейроэстетики, в рамках которой удалось объединить различные по методам и предметам дисциплины: нейронауки, антропологию, этологию, психологию, философию, компьютерные науки и художественную практику44 . Согласно общему мнению специалистов, имеются биологические корни эстетического опыта, однако «красота "дуалистичным и нередуктивистским образом сопряжена" с материей и тем самым "воплощена" в ней»45. Используя научные методы, можно многое прояснить в природе эстетического, но в границах материалистических, по своей направленности, исследований. В целом, эстетическое, продолжает оставаться загадкой для рационального ума. Тем не менее, стоит согласиться с тем мнением, что в наше дни «попытки обосновать представления о красоте вне связи с функциями мозга бесперспективны»46.

         Большинство исследователей выделяет следующие главные особенности переработки информации человеческим мозгом. Консервативность проявляется в том, что на уровне отдельных нейронов на "неподходящую информацию" мозг не отзывается, воспринимаются лишь ответы на "заданные вопросы". Переработка информации детерминирована: определенность и достоверность навязываются действительности. Нервная система предрасположена к привыканию: привычные раздражители не замечает, а энергичней реагирует на новые. Обработка информации синтетична: формы создаются там, где их нет. Активность нервной системы проявляется в том, что мозг создает сценарии и образцы, подлежащие проверке действительности. Отсюда вытекает и ее предсказательная особенность: если у животных, в основном, сенсорные сигналы "запускают" определенное поведение, то у человека они проверяют пророчества изобретенных им схем. Иерархическая организация переработки информации интегрируется и синхронизируется физиологическими ритмами. Синтезируя и выделяя "гормоны удовольствия" мозг способен к самовознаграждению за те или иные формы деятельности. Нервная деятельность рефлексивна: мозг выступает и как наблюдатель и как предмет наблюдения. Поскольку психическое взращивается и произрастает в человеческой культуре, нервная деятельность - социальна по своей сущности. Специализация полушарий в обработке информации - одно из самых интересных открытий наук о мозге. Свойство калогенности проявляется в построении компактных, "изящных", внутренне связанных моделей окружающего мира.

         Многие из этих свойств сознания ранее обсуждались философами и психологами. Детальные исследования эстетического опыта опровергают распространенное мнение о том, что левое полушарие будто бы является рассудочно-логичным, а правое - эмоционально-образным и в силу этого "отвечает" за творческие художественные способности. Каждое полушарие эмоционально, но проявляет специфику в аффективном реагировании: левое - более уравновешенно и эмоционально умеренно, правое способно стимулировать творчество при среднем эмоциональном фоне, но допускает сильные аффективные порывы. Высшие когнитивные функции они выполняют взаимодополняя друг друга.

         Нейробиолог Джерр Леви обратила внимание на пространственно-временной характер работы нейронной системы: левое полушарие как бы располагает пространственную информацию во временном порядке, а правое - временную информацию в пространственном порядке47. Одна форма упорядочивания информации преобразуется в другую. Сотрудничество обоих полушарий делает возможным представительство функций одного полушария в другом. Например, при прослушивании музыки непрофессионалами, как правило, доминирует правое полушарие, склонное к большему отклику на новизну. У профессионалов-музыкантов с одинаковой интенсивностью работают оба полушария: аналитическая последовательность переходит в пространственный синтез, и наоборот. Высказывается предположение (Г.Баумгертнер) о том, что именно интеграция лево- и правополушарных функций лежит в основе творческого процесса. Возможностью представительства функций одного полушария в другом объясняется тот факт, что при повреждениях правого полушария не утрачиваются художественные творческие способности в той степени, как это ожидалось первоначально. Может поменяться стиль, например, реалистическая манера сменится колоритным экспрессионизмом.

         Высказывается гипотеза о том, что когнитивным процессам, за которые отвечают полушария головного мозга, в принятии решения составляют конкуренцию аффективные стратегии. Имеются данные, свидетельствующие в пользу предшествования эмоциональных оценок акту распознавания: именно они преобладают при подпороговом (подсознательном) восприятии. При надпороговом (сознательном) восприятии в эстетических оценках доминирует когнитивная стратегия коры полушарий мозга, и изначальные аффективные "метки" как бы остаются в тени. Предполагается, что аффективное "мечение" событий внешнего и внутреннего мира не менее разнообразное и сложное, чем вербальное знание48 .

         Суммируя вышесказанное можно сказать, что эмоции, понимаемые "энергии в движении" (e-motion), проходят ряд этапов, изменяя качество первоначальных импульсов и оставляя "метки" на своем пути. Действие, физическое или ментальное, может иметь в качестве источника первоначальные аффективные метки. По-видимому, эстетические действия, названные нами "осязанием мыслью", основываются преимущественно на аффективных стратегиях докогнитивного подпорогового уровня. Не исключается возможность понимания и коммуникации на глубинных психических уровнях (сублиминальная коммуникация).

         В сублиминальной коммуникации эстетической активности отводится важное место. Поэзию, музыку, танец, живопись можно рассматривать как сферы, в которых могут быть использованы "вынуждающие приемы": Декламации стихов, звуки музыки, танцевальные движения, вживания в наглядные образы "захватывают сознание", вызывая цепь нерво-мышечных реакций и настраивая организм на определенные ритмы. Особые звуко-ритмические и двигательно-ритмические сочетания носят явно или неявно суггестивный характер, активизируя работу подпороговых структур. По сути дела, суггестивными являются любые произведения искусства, имеющие ритуальный характер. Считается, что занятия искусствами восстанавливают физиологическую гармонию и стимулируют творческий процесс, а при определенных условиях могут вызвать "измененные состояния сознания". Например, при восприятии реалистической живописи срабатывают модели, сформировавшиеся в ходе жизненного опыта во внешней среде, напротив, новизна и необычность абстрактной живописи может активизировать структуры именно тех слоев психического, которые составили основу воплощения художественной интуиции творца.

         Очевидно, что нейронауки делают только первые шаги в изучении биологических основ высших видов психической активности. Однако жизнь и практика ставят перед ними острые вопросы, имеющие мировоззренческий характер. В научной литературе нервная система мыслится как высшая предельная система, управляющая всеми процессами, происходящими в организме. Однако человеческая культура хранит учения о более сложной психофизической конституции человека. В частности, в настоящее время в медицинскую практику постепенно, но настойчиво входят методы восточной терапии, такие как акупунктура, акупрессура и медитативная гимнастика. В официальной медицине точки акупунктуры рассматриваются как особые сплетения нервных волокон, отличающиеся от обычных биофизическими показателями. В восточной традиции медицина не мыслилась вне связи с философией, понятийно зафиксировавшей духовный опыт просвещенных учителей. Согласно этим учениям, точки и меридианы акупунктуры связаны с циркуляцией тонких энергий ("ци", "ки") и образуют систему более высокого уровня, чем нервная система. Соответственно, сетка биологически активных точек - то, с чем имеет дело рефлексотерапия, составляет проекцию энергетической системы высшего уровня иерархии на нервную систему. В древнекитайских учениях энергия "ци" мыслится как всепронизывающая: имеется живая органическая связь всего со всем, в том числе человека и природы.

         По-видимому, научный аналитический разум, оснащенный "тонко-чувствительной" аппаратурой, стоит на подступах открытий, способных коренным образом перевернуть мировоззрение людей. Небезызвестен способ фотографирования, открытый супругами Кирлиан в 1939 году. Эффект Кирлиан позволяет обнаружить и зафиксировать на пленке изображение эманаций энергий любых тел, находящихся в поле высокой частоты. Каждый объект Вселенной создает свое поле, которое пронизывается полями других объектов. Например, съемки растений с помощью высокочастотного электрического поля позволяют сделать вывод о том, что растения чутко реагируют на отношение к ним человека - помнят врагов и передают сообщения о них другим "собратьям по жизни". Вероятно, и растениям не чужды "энергии в движении", напоминающие душевно-эмоциональные переживания людей.

         Все эти факты красноречиво говорят в пользу гипотезы о возможности "глубинного общения" человека и природы на уровнях психического. В таком случае, представления древних о Живой Реальности и разуме проникающем не должны казаться лишенными оснований.

 

Живое созерцание как ключ к одухотворенной природе

 

         Как мы пытались показать, представления о живом, с одной стороны менялись исторически, а с другой стороны, обуславливались имеющимися способами познания. В глубине веков, когда-то для человека любая вещь имела живое существование и со всем можно было установить живой контакт. Современный человек, как правило, подчиняется воле науки, устанавливающей критерии живого и неживого, а ощущение одухотворенной природы достается лишь поэтически настроенным умам, которые, как считается, обладают способностью к вживанию в одухотворенные образы. Как показывает анализ художественного творчества, животворящее созерцание обусловливается установкой сознания "во внутрь", его способностью к рефлексии, самонаблюдению и оценке внешних событий через понимание символов собственного внутреннего мира. Данные эмпирической психологии свидетельствуют о том, что внутренние представления могут вызывать те же физиологические реакции, что и внешние стимулы. Возможно управление внутренними состояниями через вживание в образ и веление мысли. Идея о действенном значении мысли как энергии все более находит поддержку. Исследования биологических основ высших видов психической деятельности позволяет открыть завесу над пониманием мысли как энергии - первозвука, изначальной вибрации, подчиняющейся определенному ритму. Рассматривается гипотеза о первичности аффективного узнавания относительно когнитивного распознавания, другими словами, оценка эмоциональной составляющей мысли, по-видимому, предшествует оценке когнитивной составляющей мысли. Искусство может выступать как прием, "вынуждающий" организм работать в биологически активных ритмах творческих состояний и как средство, настраивающее на живое созерцание.

         Живое созерцание, познание через опыт личного переживания можно рассматривать как формы психического чувствознания. Думается, что утончение чувствительности человека, развитие его способности к осознанному эмоциональному общению, прежде всего с растениями и животными, сможет оказать существенное влияние на понимание им тонкости природы и подчинение его активности ее гармонизирующим ритмам.